Когда-то, в самом начале XXI века…

С чего все началось

Когда-то, в самом начале века ХХI, мы как мастерская были наверно первыми в Санкт-Петербурге, кто начал заниматься немонументальной мозаикой. Оглядываться нам было не на кого. Спросить или посмотреть живьем тоже негде. Студий мозаики как таковых в городе не было, традиций — тоже. Была мозаичная мастерская в Академии художеств — «мозаичка», как мы ее называли — которая делала в основном метро, масштабные полотна, соответствующие духу школы реалистического формализма. Это в чистом виде монументальная мозаика, можно сказать, эталон формы в чистом виде. Этому нас учили в институтах, и все закончившие художественный ВУЗ и так или иначе прикоснувшиеся к мозаике представляли себе это искусство именно так.

Конечно, художники — люди свободные, так им, во всяком случае, кажется. Но вся свобода была в рамках тех представлений, которые вкладывались в процессе обучения в головы учеников той или иной школой, педагогами и всей художественной средой и представлениями о том, что чему соответствует, и что чем называется. Мозаикой называлось то, что было сделано из смальты, во-первых, реже из камня, затем оно должно было быть обязательно большим и декоративным. Ну, собственно, одно из другого вытекало: чем больше форма, тем она обобщеннее и условнее, а отсюда – декоративность. Мозаика была искусством больших форм. Училище Мухиной не имело в своем распоряжении смальты, поэтому ко всему тому, что сказано, оно добавляло камень как материал, а вместе с тем — большую брутальность. Работа с камнем грубее, чем со смальтой.

Завершающий этап работы над мозаикой — затирка
Смальта — исконный материал мозаики, становится просто магией в умелых руках мозаичиста

Что мы знали о мозаике тогда

Что мы знали, что мы видели тогда сделанное в мозаике? Ну конечно опять же метро и еще метро, да иногда метро. И конечно же Исакий, Музей Суворова и Спас на крови, но только снаружи, и это все было историей, а значит для современного пространства искусства в котором мы жили, любимо и почитаемо, но не актуально.

Если кто-то тогда бывал в Сочи, то конечно видел масштабные творения Зураба Церетели. Его ракушки и рыбки раскиданы по всему черноморскому побережью от Сочи до Пицунды. Это все было ярко, декоративно и конечно же вся эта мозаика под огромным небом была тоже огромной. И говоря мозаика мы подразумевали цветную громаду, которая была условна в своей пластике и парадоксальна в трактовках загадочных образов.

Конечно в советском прошлом было много мозаики. И мы, перемещаясь по городам и весям встречали множество масштабных работ на вокзалах и стадионах, в домах культуры и дворцах спорта, кинотеатрах и ресторанах. Все было разным и разнообразным. Но все несло один общий код, один принцип, это все было монументально. А значит условно, брутально и декоративно в разной степени понимания этих качеств изображения. Нас так воспитывали, что монументальное искусство считалось самым сложным, ценным и синкретическим искусством, к тому же оно было престижным в среде художников. При поступлении в художественный ВУЗ на монументальный факультет всегда был самый большой конкурс.

«Мы же в новой реальности ХХI, когда больших архитектурных пространств возводилось все меньше и меньше, и вся мощь строительства утекла в гипермаркеты, потеряли саму тягу к величественным постройкам, фиксирующим время…»

В мастерской: мозаичное панно на стену
Процесс затирки — финальный аккорд изготовления мозаичной столешницы

Но на исходе века с двумя неизвестными все масштабные стройки уже лет 10 как перестали быть и только частный сектор проявлял признаки жизни, выстраивая маленькое личное счастье в виде коттеджей и квартир с индивидуальным видом на частное светлое будущее. И мозаика в силу жизненной необходимости стала стучаться в эти дома и квартиры ища себе место в новой формации.

Мы искали форму языка, наречие на котором могли бы быть говорить в этом новом компактном пространстве частного интерьера. Никто не давал нам советов, на этом поле еще не было фигур, которые были бы образами следования и подражания.

Не было того кто бы уже делал что то другое что было бы принято этим стремительным в преобразованиях временем нового века. Хотя конечно же были и художники, и яркие опыты, и единичные примеры работ, но еще не было сложившегося представления о том, как можно решать эти частные камерные задачи. Наши первые работы в интерьере были авантюрой чистой воды. Используя монументальный принцип набора для создания мозаичных панно в компактных помещениях ванных комнат и гостиных, мы пытались втащить слона в посудную лавку и нам порой это удавалось, но бедные слоны…

Мы же в новой реальности ХХI, когда больших архитектурных пространств возводилось все меньше и меньше и вся мощь строительства утекла в гипермаркеты, потеряли саму тягу к величественным постройкам, фиксирующим время. Идеалогия определяющая тему монументальных образов ушла на перезагрузку и увековечивать перестало быть кого. На наших глазах система, лишенная идеи, потеряла целостность и распалась на составные части, заказчик в лице государства переключился на заботу о собственном выживании, и мы стали иметь то что имеем — полное отсутствие монументальных запросов и соответственно монументальных мозаик.

Византия, Рим, Советская Россия занимались продвижением и утверждением своих идей в сознании общества закрепляя и канонизируя их в памятниках архитектуры и искусства. Это все преобразовывалось, одевалось в бетон, металл и смальту, возвышалось над повседневной бытовой жизнью и плыло сквозь время переживая эпохи и царства.

Конечно художники люди свободные, так им во всяком случае кажется. Но вся свобода была в рамках, тех представлений, которые вкладывались в процессе обучения в головы той или иной школой, педагогами или вкупе художественной средой, представлений о том, что чему соответствует и что чем называется. Мозаикой называлось то что было сделано из смальты, во-первых, реже из камня, затем оно должно было быть обязательно большим и декоративным. Ну собственно одно из другого вытекало, чем больше форма, тем она обобщеннее и условнее, а отсюда декоративность. А мозаика была искусством больших форм. Училище Мухиной не имело в своем распоряжении смальты, поэтому ко всему тому что сказано, оно добавляло камень как материал, ну и естественно большую брутальность, потому что работа с камнем грубее чем со смальтой.

В процессе изготовления больших мозаичный панно для проверки соответсвия проекту зачастую требуется съемка фрагментов
И мы поняли…

Со временем мы поняли, что мозаика не обязательно должна быть большой и уменьшили наборный модуль, тот кирпичик из которого строится здание мозаики. Потом мы поняли, что модуль может быть разнофигурный и разновеликий и чем более он различный, тем интересней работа. Мы ушли от типизации набора необходимой при создании больших объемов и благодаря этому научились делать камерные, тонкие по рисунку и сложные по живописи вещи. Потом поняли, что мозаикой можно набирать не только обобщенно- стилизованные, но и реалистические образы, ею можно рисовать и делать живопись красками смальты добиваясь высокой точности изображения. Подробности и тонкости, которые были лишними в больших монументальных полотнах обрели для нас реальность и стали предметом игры и внимания.

Задачи, с которыми мы столкнулись изменили наше представление о мозаике. В принципе, мы конечно не открыли Америку, все что мы достигли через коллективный опыт, кем-то однажды уже было индивидуально достигнуто. Но мы, во-первых, пришли к этому сами, не подглядывая и не следуя проложенному кем-то пути. А во-вторых, это работа мастерской, в которой создают мозаики десяток мастеров, каждый со своим видением, умением и талантом и это разнообразие индивидуальных решений создало редкое богатство приемов и способов художественного решения работ. Многогранность результата нашего творчества обеспечено индивидуальными находками и решениями этих мастеров каждый из которых своей работой обучал и стимулировал к развитию своих коллег.

Монтаж витражей — завершающий этап большой работы
Процесс работы над мозаикой в мастерской
Даже очень большие мозаики изготавливаются небольшими фрагментами

Наше познание немонументальной мозаики во многом основывалось на запросе, поступающем к нам из среды, а среда прагматично изменила свое отношение к мозаике. Ее теперь не интересовали глобальные идеи формирования общественного сознания, ее стала интересовать окружение предметами быта индивидуальной частной личности, формирующими персональное сознание через стиль и бытовую культуру. Изменилось пространство запроса, оно стало глобально меньше, но не менее сложным. Микромир тот же космос, только идущий внутрь себя.

Мы следовали за требованиями, которые ставились перед нами от заказа к заказу, постепенно формируя образ и характер нашего творчества. По большому счету для нас не столь важно, что именно является предметом мозаичного набора, делаем ли мы столешницу, мозаичный фартук, бассейн, картину или маленькое панно, для нас важно исполнительское мастерство, артистизм и уникальность используемого метода. Поиск и решение принципа мозаичного набора, его характер, технологический ход как особая задача в которой можно проявить свое личное видение предмета, это стало для нас искусством. Как говорится, не важно что, а важно как, именно этот вопрос определяет качество и интересует тех, кто определился в самом понятии.

И конечно же успешное решение многих технологических и творческих задач которые несла каждая приходящая к нам работа выработали в нас умение, которое называют мастерством, позволяющим браться теперь за различные в своей стилистике и пластике работы.

Самое главное — опыт

В результате всех действий и многолетнего опыта мы сложили образ и характер нашей мастерской. И теперь мы имеем в своем арсенале большой набор технологических ходов и приемов найденных в поиске решения художественных задач. Мы освоили технику сочетания в мозаичном наборе смальты ручного и промышленного отлива, глушеного витражного стекла и фабричной чипсовой мозаики, благодаря этому расширили цветовую палитру и получили новое звучание известных материалов. Некогда магическое и алхимическое понятие синтеза стало для нас реальностью во многих работах, где мы интегрировали мозаику в плоскость декоративной штукатурки, камня, керамики и художественной росписи.

Лучшей иллюстрацией того, что мы есть, является наше портфолио, где размещено многое из того, что мы сделали. И хотя, как часто пишут мелким шрифтом в конце: «редакция не всегда разделяет концепцию и взгляды размещённых в издании материалов…», — так и мы говорим, что не все что представлено в нашем портфолио является для нас любимым детищем и призом мечты, но мы коммерческая студия, и к нам приходят с разными запросами. И стилевые задачи, и вкусовые приоритеты наших клиентов, архитекторов и дизайнеров, с которыми нам доводилось работать всегда являются субъективным фактором, но для нас они данность, которую мы принимаем как погоду, которой как известно у природы нет плохой. Поэтому, не смотря порой на разницу личных взглядов, мы делаем любую работу профессионально грамотно, всегда находя интерес в решении художественных задач.

Так мы приобрели самое главное — опыт, а через него отточили вкус и обрели стиль, которые как вкус хорошего напитка с годами становятся только богаче и глубже. Опыт — это ценность, которая выделяет нас среди коллег по цеху и привлекает к нам тех, кто ищет качества обеспеченного временем и хочет иметь лучшее из возможного.

Работа над мозаикой сродни медитации: чем меньше размер, тем больше концентрация

© 2013– ООО «АРТМОНУМЕНТ»
Все права защищены
Адрес
Санкт-Петербург, 8-я Советская, д. 7

Дизайн и разработка сайта — tachkin.art